"Месть - это блюдо" - работа на конкурс "Свой план".1.
"Потрясающе", - думает Джейн, в очередной раз взбивая подушку. "Такими темпами я скоро стану замечательной хозяйкой".
Сперва ей кажется, что самым сложным станет необходимость объяснять причины постоянного ношения перчаток ("В детстве пролила на себя кипяток", - говорит она, потупившись) - управляющий раздраженно и нервно отвечает, что все работники Гранд-отеля должны носить униформу, кому-то звонит - Джейн думает, что сейчас ей предложат отправиться искать другую работу, но все обходится: с нее берут обещание купить перчатки, более подходящие по цвету и ткани, и отсылают в комнату прислуги за дальнейшими указаниями. ("Только из-за ваших рекомендаций", - Джейн с трудом удерживается от улыбки, - "К тому же, двое горничных вчера не вышли на работу").
Потом она неожиданно для себя выясняет, что за годы жизни, проведенной совершенно неподобающим приличной девушке образом, так и не научилась гладить, убираться, если не считать под уборкой выведение пятен крови с любых возможных поверхностей, а также заниматься еще сотней дел, входящих в ее должностные обязанности. Фраза о том, что талантливый человек талантлив во всем, которую так любила употреблять Джейн в ответ на восторженные отзывы об ее успехах, в случае с уборкой номера и приведением его в достойный будущей жилицы вид оказалась неверной - и подушка, никак не желавшая становиться пышной, тому свидетель. Было бы куда легче незаметно пробраться в отель в нужное время, зайти в комнату и осуществить один ("А если будет настроение - то и несколько", - она мстительно пнула кулаком подушку) из множества возможных способов убийства, но это вызвало бы слишком большое подозрение среди ее соучастников, которые даже в век просвещения и технологий, возможно, сподобились бы изжарить ее на костре - или же хотя бы отвести в церковь, дабы изгнать из нее нечистого.
2.
В комнате, помимо нее, живут еще три девушки, и это настораживает - хотя в ее вещах нету ничего, что могло бы выдать Джейн, она все равно беспокоится и первую ночь в отеле не спит, прикрыв глаза и наблюдая, не решит ли кто из соседок ознакомиться с содержимым тумбочки поближе - но они не просыпаются до самого утра, и это несколько успокаивает. Ванных оказывается всего четыре на весь женский персонал, поэтому девушки спешат успеть туда первыми - Джейн идет за ними и чрезвычайно радуется, увидев отдельную раковину за перегородкой. Умываясь, она, несмотря на отсутствие свидетелей, старается, насколько это возможно, не пользоваться правой рукой. В коридоре она встречает девушку из ее комнаты и спрашивает, куда идти теперь - та отвечает, что на кухне можно позавтракать, и предлагает идти вместе. Джейн соглашается и за недолгий путь успевает узнать, что новую знакомую зовут Анной, а также успокоить ее, объяснив, что перчатки теперь вовсе не являются обязательной частью униформы.
От традиционной английской овсянки Джейн, хоть и чувствует сильный голод, отказывается, ограничившись бутербродом с сыром и кофе: последний, несмотря на престижность отеля, оказывается тем еще пойлом, и девушка, мило улыбнувшись ("Я позвоню родителям и сразу же приступлю к своим обязанностям") покосившейся на нее женщине, кажется, экономке, выскальзывает за дверь. Телефон находится в холле первого этажа, и Джейн совершенно не помнит, разрешено ли пользоваться им прислуге, но надеется на то, что ее никто не заметит, а уж если заметит - она всегда может сделать виноватые глаза и сказать, что была не в курсе: один звонок не был настолько серьезной провинностью, чтобы, в случае чего, его слишком уж тщательно скрывать.
"Главное - проснись и возьми трубку", - сердито думает она, слушая гудки и одновременно думая о том, как ей установить связь в случае неудачи: в голову, как назло, приходит всякая ерунда наподобие ночного спуска из окна, но, к счастью, на другом конце отвечают.
- Привет, папочка! - она старается говорит как можно беззаботней, - жду не дождусь, когда смогу тебя снова увидеть!
Ее собеседник смеется.
- Сегодня должны завезти продукты, - говорит он уже серьезным тоном. - Надеюсь на тебя.
- Постараюсь оправдать все надежды, - она кладет трубку, и уже после этого добавляет, - папочка.
3.
На третий день ее раздражение зашкаливает, особенно при мысли о том, как легко можно было бы все провернуть, отсутствуй у нее потребность в маскировке. Успокаивает только мысль о том, что уже вечером все закончится. Тем не менее, ожидание убивает, и Джейн еле сдерживается оттого, чтобы не спросить в ответ на замечание о том, что знатных гостей не пристало приветствовать столь скорбным выражением лица, не должна ли она собственноручно ("Точнее - собственноязычно", - она усмехается) вылизать знатным гостям обувь.
Ей поручают следить за комнатой одного из организаторов съезда - мужчины лет тридцати пяти, - она отмечает, что он вежлив с ней (насколько вообще может быть вежлива столь высокопоставленная особа с прислугой), и ей даже становится на какой-то момент его жалко - до тех пор, пока Джейн не пересекается с его женой - пятый или шестой месяц беременности, капризное выражение на опухшем лице и вечное "Милочка, а почему вы еще...", за которое Джейн уже через пять минут готова собственноручно выгрызть ей горло. К номеру Тэтчер ее не подпускают - разумеется, на что она только надеялась, - но Джейн это не пугает. Она чувствует себя пауком, раскинувшим сеть по всему отелю и ожидающим удобного момента, чтобы атаковать.
4.
Мисс Саммерс отвлекает от работы стук в дверь. Нехотя поднявшись, она видит в коридоре одну из горничных, и первое, что бросается экономке в глаза - девушка страшно напугана. Ее трясет, зубы стучат так сильно, что, кажется, слышно в главной зале, где проходит званый обед. Служанка пытается что-то сказать, но все, что у нее получается - издавать нечленораздельные звуки и показывать пальцем в сторону кухни.
- Элен, что еще с тобой? - мисс Саммерс недовольно всплескивает руками. - Ты будто призрак увидела, - она берет девушку за плечи и легонько встряхивает.
- Крысы, - наконец выдавливает та. - Там... крысы.
На лице экономки появляется выражение громадного неудовольствия: только этого ей и не хватало в такой ответственный момент. И откуда они только могли взяться? ("В любом случае, - думает она, - это явно не повод для столь сильной паники".)
- Пошли, - решительно говорит она, но девушка только мотает головой из стороны в сторону. Подавив желание отвесить ей подзатыльник, мисс Саммерс выходит в коридор с твердым намерением найти и устранить проблему - ну, или хотя бы вызвать дезинсектора. Искать приходится недолго - дверь в кладовую оказывается открытой, и экономка, отважно щелкнув выключателем, заходит туда - и застывает.
На нее смотрят десятки, нет - сотни красных глаз. Краем сознания мисс Саммерс отмечает, что существа эти и правда напоминают крыс - только больше раза в три или четыре. Одна из тварей, сидящая к ней ближе всех, облизывается, и экономка видит в розовых лапках истекающий водой и кровью кусок мяса.
"Человечина", - с ужасом думает мисс Саммерс.
И она кричит.
5.
"В конце концов, хотя бы было весело", - задумчиво вспоминает Джейн. Она никогда не подумала бы, что мисс Саммерс, обладая такой комплекцией, способна так быстро передвигаться, а также обладает настолько развитым воображением, что смогла принять кусок баранины за останки невинно съеденного ("И голос у нее - хоть в опере пой, такой талант пропадает," - смеется Джейн). К чести работников отеля, порядок они навели достаточно быстро - в первую очередь, правда, засчет того, что крысы непонятным для всех образом исчезли, но, в любом случае, паника была не настолько сильной, чтобы члены съезда приняли решение срочно уехать отсюда.
И достаточно долгой, чтобы Джейн, вооруженная начищенной до блеска тележкой со стоящим на ней накрытым подносом, дошла до нужного ей номера. Взрывное устройство, накрытое клошем, казалось ей более чем символичным.
В конце концов, месть - это блюдо, которое принято подавать.
6.
Ей уже приходилось делать это множество раз, и каждый раз в этом можно было найти определенную прелесть. Птицы давали ей свои крылья, псы - чутье, кошки - способность видеть в темноте, крысы - обостренный инстинкт выживания.
Что ж, в данный раз пришлось ограничиться комнатой класса "люкс" и подушкой, которую, впрочем, так и не удалось привести в божеский вид.
Маргарет
Джейн
встала с кровати.
Подошла к окну, тихо, чтобы никого не разбудить, раздвинула тяжелые шторы. На улице было темно и спокойно.
Пока что спокойно.
В номере был телефон; на этот раз на звонок ответили моментально.
- У тебя странный голос, дочка.
Она улыбнулась - сейчас все предосторожности были уже излишними, но было приятно видеть - точнее, слышать, - что о них помнят.
- Простудилась, папочка. Но звоню сказать, что все в порядке, и что очень скоро всему зданию будет веселый бабах.
- Эй, - все еще недоверчиво, - я где-то слышал этот го...
Она положила трубку.
"Так странно, - думает она, - глава консервативной партии уничтожает практически всех министров кабинета".
Опуститься на колени и достать из-под дальнего угла кровати поднос было делом достаточно проблематичным - в шестьдесят лет сложно сохранить хорошую форму, - но она справилась. Поставила перед собой на стол, аккуратно положила клош рядом.
- Никогда не веришь, что это может случиться с тобой, да? - тихо спрашивает Джейн
Маргарет
и берет в руки пульт от детонатора.
